Меню Закрыть
Утро выходного дня

Утро выходного дня

Пролог

На шестом десятке Андрей Андреевич Великанов задумался о том, как ему обставить свой уход в иной мир, то есть похороны. Он изучил похоронные обряды разных народов и понял, что ближе всего его душе. Больше всего ему понравилось, как хоронили древних скифских царей. Он хотел бы себе такой похоронный обряд – чтобы над ним насыпали курган, и чтоб в том кургане закопали дюжину-другую рабов… Рабов у него, правда, не было. Зато у него были миллиарды от продажи леса, угля и металла. Он нашёл несколько бедолаг, которым очень нужны были деньги, и заключил с ними договор: пока он жив, он платит им ренту, а когда он умрёт – их похоронят вместе с ним. Это, разумеется, делалось втайне. Но всё тайное становится явным, и вскоре молва о необычных договорах встряхнула российское общество.
Сперва это самое общество вскипело праведным гневом:
– Что за дикость?! Что они себе позволяют, эти олигархи, или и в самом деле вообразили себя царями?
Но затем потихоньку пошли другие разговоры: “Ну, а если это на добровольной основе? Что тогда? Почему бы и нет? Каждый волен распоряжаться своей жизнью, разве не так? Да, у богатых причуды довольно странные, но ведь они никого не заставляют! Они готовы платить за эти причуды… А бедные люди смогут заработать, поправить своё положение – очевидный плюс!..”
Эти голоса звучали всё громче и уверенней… Через три года был принят закон о похоронниках – правда, не без потрясений.

***

Семья Сердечкиных проводила утро выходного дня на кухне у телевизора, и пять минут назад из этого телевизора прозвучала такая новость, от которой они забыли о завтраке и теперь сидели бледные и растерянные.
Андрей Егорович Сердечкин, отец семейства, нарушил молчание:
– А я думал, что Губанов проживёт еще пару лет. С его-то громадным состоянием, с его
неограниченными возможностями! Все врачи, все лучшие клиники мира к его услугам… Но нет, – Андрей Егорович покачал головой, – рак есть рак…
Анна, его жена, кивнула:
– Что ж тут поделаешь, судьба… И всё-таки Николай четыре года получал ренту. Он вытащил свою семью из нищеты, купил квартиру…
– Что теперь будет с дядей Николаем? – Даша, семнадцатилетняя дочь Сердечкиных, сидела очень прямо и смотрела в свою тарелку.
Отец пожал плечами:
– Ты сама знаешь. Он должен выполнить условия договора.
– Его похоронят… с этим Губановым? – голос Даши был как у робота.
Мать отвела глаза. Отец кивнул:
– Да, придётся. Дядя Николай заключил такой договор.
– Зачем он заключил этот договор? – спросила Даша, глядя перед собой.
Мать вздохнула:
– Дядя Николай любил свою семью. Он хотел, чтобы его близкие ни в чём не нуждались.
Вот поэтому он и заключил договор.

– Это ужасно! – сказала Даша в пустоту.

– Ну почему же ужасно, – Сердечкин пожал плечами. – Многие так живут. Я тоже получаю ренту от Вышнегорского – поэтому мы и не бедствуем, а как мы жили до этого, вспомни!
– А если Вышнегорский умрёт? – спросила Даша. – Тебя похоронят вместе с ним?
– Вышнегорский умрёт еще не скоро… Тут главное – правильно рассчитать. Твой дядя Николай не рассчитал – заключил договор с Губановым, а Губанову уже тогда было под шестьдесят, плюс онкология. А я заключил договор с Вышнегорским. Вышнегорский всего на два года старше меня, ведёт здоровый образ жизни: спорт, диета. Он проживёт еще лет тридцать… Да, главное – рассчитать!
И было видно, что он доволен своей смекалкой, а Николая жалеет за бестолковость. И, может быть, чуть-чуть, самую малость – осуждает.
Даша помолчала, потом сказала, словно про себя:
– Как это стало возможным?
– Что? – не понял Сердечкин.
– Когда был принят закон о похоронниках?
– А! – Андрей Егорович пожал плечами. – Десять лет назад. Ты была маленькая…
– Да, дела, – сказала Даша, странно усмехаясь, – дела… А я всю жизнь жила и не думала об
этом… Как будто так и надо. И все живут, как будто так и надо…
– А что тут сделаешь? – Андрей Егорович развёл руками.
– Не знаю, что! – Даша упрямо блеснула глазами. – Что-нибудь!
Сердечкин нахмурился:
– Ты не должна так говорить! Так рассуждают кроты, а они плохо кончают…

– Кто такие кроты?

– Они себя так называют, потому что подкапывают основы нашего строя. Они говорят, что строй этот несправедлив, и они рано или поздно его разрушат… Восемь лет назад, когда принимали закон о похоронниках, кроты выступали против, устроили беспорядки. Ну и что? Беспорядки подавили, кротов перебили, а закон все равно приняли…
Он взял поджаренный тост и стал намазывать его маслом.
Висевший на стене плазменный телевизор замерцал сиреневым светом, и кукольное лицо ведущей произнесло красивым, звучным, бесстрастным голосом:
– Экстренное сообщение! Сбежал похоронник Василия Губанова, владельца “Русской нефти”, который умер сегодня утром. У Губанова было шесть похоронников: пятеро из них поступили законопослушно – явились на указанное место, чтобы быть похороненными вместе со своим патроном. Шестой нарушил условия договора и скрылся. Нарушителя зовут Николай Сердечкин, полиция его ищет…
Анна ахнула, а Андрей Егорович замотал головой:
– Ай-ай-ай-ай!.. Да, не ожидал я такого безрассудства от Николая! Не ожидал!
– Он поступил глупо, – сказала Анна и поджала губы.
– Он правильно сделал! – сказала Даша, побледнев. – Правильно! Хорошо, что он сбежал!
– Хорошо?!.. Если бы Николай выполнил условия договора, его семья ещё десять лет получала бы ренту. А теперь выплату ренты прекратят да ещё взыщут все выплаченные деньги!
– Пускай! – Даша кусала тонкие пальцы, а глаза у неё горели, как у рыси. – Пускай! Лишь бы он спасся!
– Его все равно поймают, – пожал плечами Андрей Егорович.
И, словно отвечая ему, на экране появилась та же фарфоровая ведущая и сказала тем же
бесстрастным голосом:
– Экстренное сообщение! Николай Сердечкин, сбежавший похоронник Василия Губанова, уже пойман. Нарушитель был задержан в пределах города. Он передан душеприказчикам
покойного… Розыски прекращены…
Даша до крови закусила губы и ударила кулаком в стену. Андрей Егорович провёл рукой по волосам и сказал каким-то смятым голосом, пытаясь то ли убедить, то ли успокоить себя и своих близких:
– Прежде чем заключать договор, надо хорошенько подумать. А уж если заключил –
соблюдай…

На экране появилась та же ведущая.

Она попыталась выразить на своём фарфоровом лице что-то вроде скорби:
– Сегодняшний день богат неожиданными событиями… Мы вынуждены сообщить вам о
смерти Павла Вышнегорского, владельца “Русского лития”. Вышнегорский умер от внезапной остановки сердца в спортзале, во время тренировки… Приносим соболезнования родным и близким покойного…
Зыбкое, невыразимое молчание повисло в кухне. Анна и Даша, как в замедленной съёмке, повернулись к Андрею Егоровичу. А Андрей Егорович менялся на глазах – за эти несколько секунд из него как будто ушла вся жизнь: лицо осунулось, глаза потухли.
Сердечкин поднял голову и посмотрел на домашних безжизненным взглядом. Потом он встал и сказал каким-то плоским голосом:
– Мне надо идти… Аня, дай мне чистую рубашку.
Анна кивнула, глотая слезы. А Даша вдруг закричала:
– Нет! Не ходи туда! Беги!.. Беги, папа, беги!!!
Андрей Егорович поднял плечи и сказал тем же мёртвым голосом:
– Я должен выполнить свои обязательства. Сам ведь пошёл на это, меня никто не заставлял… Я получал от Вышнегорского деньги, на эти деньги я кормил семью… Если я нарушу договор, это будет непорядочно…
– Беги! – крикнула Даша, как помешанная. – Беги, папа!!!

Она схватила Андрея Егоровича за плечи и отчаянно, умоляюще смотрела ему в глаза.

Лицо Сердечкина как будто ожило. Он взглянул на дочь осмысленным взглядом, и в этом
взгляде была любовь и безнадежность:
– Дочка, я не могу этого сделать! Если я нарушу договор, у вас всё отнимут. Я не могу так
поступить с вами… Да и меня всё равно поймают…
– Пускай! – Даша топнула ногой. – Пускай поймают! Это лучше, чем самому…
– Я не могу этого сделать, – повторил Андрей Егорович, и Даша поняла, что он всё решил и отговаривать его бесполезно. Она вскинула голову… Андрей Егорович положил ей руки на плечи. На его обычное, тусклое лицо лёг какой-то высокий, страдальческий свет.
– Даша! Я честно выполняю договор, поэтому вы ещё десять лет будете получать ренту. За десять лет ты встанешь на ноги. Прошу тебя: помоги матери и младшему брату!
– Брату?
– Твоя мать беременна… Мы всё-таки решились на второго ребёнка. Мы давно этого хотели… Не бросай их!
– Прощайте! – Сердечкин обнял жену и дочь. – Прощайте, родные! Я люблю вас. Всё, что я делал, я делал ради вас. Я хотел, чтобы вы были счастливы. И я не жалею… Не поминайте лихом!

Он ушёл.

Анна, глотая слёзы, стала убирать со стола. А Даша села на софу, поджала под себя ноги и злыми зелёными глазами смотрела на дверь, в которую вышел её отец. Злые, быстрые слёзы обжигали лицо… Она закусила губу, взяла телефон и набрала: “Как связаться с кротами?”

Top