Стихи

* * *

Видно мы кому-то не потрафили,
не прижились в собственном дому. –
Говорить о трудной биографии –
это нам под старость ни к чему.

Нам дорога выпала иная,
вроде бы и не были в бою.
Я такой ее припоминаю
юность безымянную мою.

Заменяли имя номерами,
вычеркнув надолго из живых.
Верьте, мы не хуже умирали,
чем ребята на передовых…

Стетоскопом в грудь меня толкая,
слушает он стон моей души.
Врач пытает:
— А статья какая?
— Пятьдесят восьмая.
— Не дыши!

Не дыши, не думай, не надейся.
Все равно здесь – старый, молодой.
До чего ж похож я на индейца –
загорелый, как скелет, худой.

Врач, он мне по возрасту папаша,
говорит уверенно, легко:
– Ничего, ещё, браток, попашешь,
до конца довольно далеко.

Знаю сам, дела мои плохие –
может, даже этою весной,
слепота, пеллагра, дистрофия
притаились за моей спиной.

А страна в тот час врага громила
и совет давала мне простой:
– Я тебя вспоила и вскормила…
Слышишь? Продержись еще, постой.

Эту боль давнишнюю не троньте:
нам винтовки не дали тогда.
Мы стояли, как стоят на фронте –
насмерть, на бессмертные года.

И товарищ мой, Серега Левшин,
говорил в те тягостные дни:
– На виду стоять – оно полегше,
ты попробуй выстоять в тени…

Мальчик, играющий разноцветными раковинами
на берегу Великого океана,
Узник, ожидающий без всякой вины
приговора сурового тирана.
Юноша, впервые окрыленный любовью,
Неудачник, счастливый только во сне,
Музыкант, заплативший острою болью
за сладкую отраву элегии Масснэ.
Схоласт, извлекающий из древних фолиантов
пыльные истины о судьбах мира,
Пьяница, пропивающий остатки таланта
за грязною стойкой вонючего трактира.
Маленький каменщик великой стройки,
Отшельник, – презирающий шум бытия,
Несчастный, умирающий на тюремной койке…
Как странно, что все это – Я

* * *
Чернила – не кровь, а строка – не душа,
но есть исключительный случай,
когда замираешь, почти не дыша,
в предчувствии редких созвучий.

В такую минуту, над словом склонясь
в сплошном отрицанье покоя,
поймешь ты – со временем держится связь
одной, неизбежной строкою.

Когда эту строчку ты все же настиг,
и ей уже некуда деться,
то трудно понять, где кончается стих
и где начинается сердце.

Я плохо верю в дружбу тех

Я плохо верю в дружбу тех,
кто от удач ослеп,
кому легко даётся смех
и достаётся хлеб.
 
 
Я не могу поверить в вас,
без скидок и всерьёз,
кто не хлебнул, хотя бы раз,
горячего до слёз.
 
 
Кто не изведал никогда
аврала жаркий пот,
когда нежданная беда
в обрезок рельса бьёт.
 
 
Кто не слыхал металла хруст,
промёрзшего насквозь,
кому носить тяжёлый груз
ни разу не пришлось.
 
 
И, кончив день, как трудный бой,
не раздеваясь, лечь,
чтоб даже ночью снилась боль
уставших за день плеч.
 
 
Надёжной дружбой дорожа,
я крепко верю в тех,
чья раскрывается душа
от добрых слов «на всех».
 
 
На всех – костёр,
на всех – вода
и ужин, пусть он скуп…
Окурок друга никогда
не обжигает губ.
 
 
Пусть ветер бьёт и крутит снег
свирепых декабрей,
сквозь них прошедший человек —
правдивей и добрей.