Его звали Степан. Он был из породы молчунов и созерцателей. Длинный, худой, медлительный. Разговаривал редко, мало, односложно, глуховатым голосом. Одет был всегда во что-то затрапезное, деревенское, в чём ходят на рыбалку или в лес. Недавно он вышел на пенсию и вот теперь жил на эту пенсию, ещё держал огород. Много времени на огород не тратил – лишь бы что-то выросло.

Хозяйство у него было нехитрое, даже спартанское, видно было, что его владелец жил по принципу: “Довольствуйся малым”. Основным занятием его жизни была рыбалка. Не то, чтобы для него был важен улов. Его привлекала возможность остаться наедине с собой и с природой. Смотреть на простор реки и в тишине, под неторопливый плеск волн, спокойно предаваться своим мыслям.

Года два назад он облюбовал себе одно место. Это был остров в бухте, напротив его родной деревни, деревни Ясино. А остров назывался Ясинский. Остров был небольшой, всего-то двести метров в длину и шестьдесят в ширину. Но все, кто здесь побывал, говорили: “Рай, просто рай!” Солнечная поляна, сосны, березы, чистый белый песок у воды… Жители местных деревень приплывали сюда на лодках по выходным и отпускали свою душеньку на волю – целый день валялись на траве, купались, загорали.

К счастью, пассажирский катер сюда не ходил, добраться до острова можно была только на лодке, так что отдыхающих было мало. Поэтому остров и уцелел: бездумная орда туристов не затоптала, не испакостила его красоту, и он играл, как любимый ребёнок в руках могучей матери, и щедро одаривал гостей своей благодатью.

А ещё на острове были – МУРАВЕЙНИКИ.

С западной стороны, в небольшом сосновом бору. Их было целых восемь. Они были огромны – почти в человеческий рост… Говорили, что эти муравейники уникальны, что ими заинтересовались какие-то учёные, и остров даже собираются объявить заповедником природы.

На самом деле ради этих муравейников Степан сюда и приезжал. Порыбачив, сколько хотелось, подальше от пляжа, в укромном, заросшем камышом заливчике, он сворачивал свои снасти, шёл и садился у муравейника.

Он мог сидеть часами, наблюдая, как вечно занятой, трудолюбивый народец снуёт по своим делам, обустраивает жилище, запасается кормом, пестует потомство… Он раз за разом приходил к выводу, что муравьи умнее людей, и жизнь у них налажена куда правильней.

“Всё по уму. Все работают, всё общее, всем поровну. Никто никого не обманывает, не гребёт под себя, чтоб в одну харю смолотить. Всё по уму… А мы живем во зле и ненависти, того и гляди, сами себя сковырнем с планеты”.

Он думал о том, что люди летают в космос и разговаривают по сотовым телефонам, но так и не сумели  обустроить свою жизнь, чтоб никто никого не терзал.

***

В один из дней он приплыл к острову со “своей”, потайной стороны, загнал лодку в камыши и вылез на берег. И сразу же услышал громкие голоса со стороны пляжа. Похоже, там ругались. Он выглянул из лесочка – и буквально обалдел. На поляне, на которой ещё позавчера ничего не было, красовались четыре деревянных бунгало. Шесть мордоворотов в форме охранников стояли у берега – и не давали причалить людям на лодках, которые хотели высадиться.

– Эй, вы кто такие? Вы что творите? Почему не пускаете?

Охранник с каменным лицом отвечал:

– Здесь платный кемпинг. Видите, бунгало?.. Хотите высадиться, платите. Тыщу рублей с человека…

– Ты что, взбесился?! Мы всю жизнь сюда ездили, никто с нас денег не брал, а теперь – тыщу рублей?! С чего вдруг?!

– Говорю же, здесь кемпинг.

– А на хрена нам этот кемпинг? Мы его не просили. Зачем нам кемпинг, если мы на полдня и вечером назад?

– Ничего не знаю. Только платно. Тыщу рублей с человека.

– Эй, не дури! Дай причалить. Мы к твоему кемпингу не будем подходить, полежим на песочке, искупаемся.

– Тыщу рублей.

– Вот урод!

Некоторые из приплывших пытались высадиться, невзирая на запрет, но мордовороты длинными шестами  отталкивали лодки от берега, и высадиться не получалось. Так что всем, кто хотел сегодня отдохнуть на острове, пришлось поворачивать свои лодки и плыть восвояси.

Степан тоже сел в свою лодку и потихоньку отчалил. Он был  в полном замешательстве, и, как ни ворочал в голове случившееся туда-сюда, никак не мог осознать того, что произошло… Ясинский остров – вольный, вселенский, ничей, он не принадлежит никому и принадлежит всем – как Волга, как небо. Как его можно забрать? Как можно забрать Волгу? Или небо?..

***

Весть о том, что на Ясинском острове построили кемпинг и туда никого не пускают, мигом разнеслась по соседним деревням. Заговорили об этом и в районе, а потом и в области. В деревню Степана приезжала женщина из города, она собирала подписи против кемпинга. Степан тоже поставил свою подпись, старательно, серьёзно… Выяснились некоторые подробности: оказалось, что кемпинг построил местный предприниматель Михаил Торсунский, человек с криминальным прошлым. Однако самое интересное было вот что – оказывается, Торсунский не согласовал строительство кемпинга с властями и не получил лицензию. Наверно, он рассчитывал это сделать задним числом. Но звёзды сошлись удачно для Ясинского острова и его ценителей. Торсунскому не дали лицензию, запретили строить на острове кемпинг и велели разобрать уже построенные бунгало. И, как ни странно, помогли этому… муравьи.

Природозащитники подняли шум, грозились дойти до Москвы!

Они говорили, что если будет построен кемпинг, то уникальные муравейники погибнут, и это преступление ляжет на совесть местных властей, а они, природозащитники, молчать не будут – вся Россия узнает, какие варвары местные власти!

Под таким напором чиновники отступили. Природозащитники праздновали победу.

***

Степан вздохнул с облегчением. Всё останется по-прежнему – и остров с приветливой поляной, и сосны, и березы. И – муравейники… Он решил проведать свой остров, доплыл на лодке, причалил к берегу и сразу пошёл к муравейникам. Был будний день, отдыхающих не было. Он шёл через лесок и вдруг услышал шум моторного катера, подплывающего к берегу. Степан затаился и выглянул из-за деревьев. Из катера выскочили двое: один из них был Торсунский, другой – его подручный, Боря-дуболом. Боря держал в руках две канистры с бензином. Они подошли к муравейникам.

– Давай, открывай канистру! – скомандовал Торсунский. – Щас я им покажу, этим тварям! Щас они у меня изжарятся, как… Нет, ты прикинь, из-за каких-то тварей – из-за каких-то муравьёв! – такой бизнес накрылся!.. Природозащитники, мать твою – навалились, заверещали, подняли содом! А эти-то, журналюги-то, в каждой бочке затычки – у, шакалы!.. Ладно, я вам устрою весёлую жизнь!.. Давай, лей, чего стоишь!

Громила поднял канистру и начал поливать муравейник бензином.

Степан, ни на минуту не задумываясь, бросился к ним, ухватил Торсунского за горло и молча стал душить. Боря-дуболом выругался и стал его оттаскивать. Но Степан вцепился намертво… Они упали на землю, но Степан всё равно не отпустил шею Торсунского. Громила пинал его ногами, бил битой по голове, а стиснутые руки Степана не разжимались… Наконец Торсунский вырвался и с матом вскочил на ноги. Он хотел пнуть лежащего Степана, но вдруг застыл над ним, потом повернулся к подельнику:

– Ты что сделал, скотина?! Ты же его зажмурил… Этого мне не хватало!

– Михал Петрович, так он же вас душил…

– Идиот! Уходим отсюда, быстро!

– Михал Петрович, а мураши? Вы же того… хотели их поджарить.

– Де-е-ебил! Какие мураши?! У нас труп! Валим, понял! Нас здесь не было!

Вскоре заработал мотор, и катер с двумя мужчинами отчалил от берега.

Степан лежал навзничь и смотрел в небо неподвижно и умиротворённо. Ветерок покачивал траву, шелестела листва… В муравейниках кипела своя обычная, деловитая, дружная жизнь.